Этот пост я написала отчасти по мотивам бесед со своими клиентами возрастной группы «от 45 и старше», отчасти по собственным ощущениям. Оно покажется вам немного печальным, но, во-первых, к психологу обычно ходят не для того, чтобы делиться счастьем, во-вторых, в эту пору жизни человек неминуемо вооружается скепсисом и меланхолией — инструментами, необходимыми для аудита прожитого.
По Эриксону, основной конфликт возраста «средней зрелости» (от 26 до 64) — между тягой к «продуктивности» и стагнацией, ощущением безнадежности, бессмысленности жизни. Эриксон, безусловно, знал, о чем говорил. Но в следующий раз я все же рискну поспорить с Великим.
Мы живем в эпоху перемен, ломки догм и границ. Современный человек волен выбирать многое, в том числе свой возраст. И уж точно в любом возрасте он волен быть счастливым. А ведь еще Кафка говорил: «Счастье исключает старость. Кто сохраняет способность видеть прекрасное, тот не стареет».
———————————————————————————————-
Молодежь, знаете ли вы, что вас ждет за сорок? Ну, ближе к полтосу? Садитесь, я вам расскажу.
Во-первых, вы начнете считать. Все — людей, впечатления, деньги, минуты, шаги. Вот вы метнулись на кухню, крутанулись там бесцельно, забыли, зачем пришли, поставили ненужный вам чайник — и ощутили кожей, что из жизни ушли 5 минут. Это ощущение реально обжигает.
Или протупили полночи в интернете, потом полдня жалеете, что не сделали за это время чего-нибудь Настоящего, что бы оправдало эту еще одну ночь вашей жизни. Например, не связали дочери шарф или не написали что-нибудь такое, отчего кто-то сказал бы «ах» или «какой же я был дурак», передумал разводиться или идти на войну.
Возможно, и в 20, и в 30 хочется того же, но под полтос каждый день, каждая чертова ночь требует оправдания. Плюс вы все время считаете, помните?
Уже не работает правило «чтоб впустить в свою жизнь что-то новое, надо сначала закрыть дверь в прошлое». Эта дверь больше не закрывается, как бы вы ни упирались в нее ногой. Там слишком уже много чего накопилось. Поэтому люди уходят из вашей жизни уже не через эту дверь, они проламываются прямо через стены, и где бы вы ни были, вы теперь будете видеть мир через контуры этих проломов. Вы по привычке, упрямо еще будете бубнить про «наконец-то» и свежий воздух, но уже начнете ежиться от сквозняка, самого настоящего сквозняка.
Если вам повезет, вы к этому возрасту уже разберетесь со своими родителями, живыми или мертвыми. Разборки с самим собой станут вашей основной привычкой. Кроме привычки считать, конечно.
Тяга к одиночеству станет практически непреодолимой, но на пути к нему вас, как Элли с дядюшкой Чарли на пути к Волшебной стране, все время будут примагничивать разные препятствия. Конечно, вы все про них знаете: это привычка, обида, чувство вины, страх. Любовь? Нет, она-то как раз отпустит первой.
Под полтос вы страшно полюбите цитаты. Годам к 48 поймете, что из них стоящих только две. Одна из них — «мудрый побеждает неохотно». Каждый раз, обрывая выигрышный для вас спор, вы почувствуете, что в тамбуре между прошлым и будущим (где вы теперь почти всегда будете находиться) чуть меньше сквозит.
«Кто умеет довольствоваться, тот всегда будет доволен». Эта мудрость настигнет вас неожиданно. Однажды вы услышите звезды сквозь грохот привычных мыслей, увидите нежность умирающего пиона и впервые поблагодарите себя за способность видеть и слышать. И, может быть, даже перестанете считать. На время.
Где-то под полтос вы начнете делать паузы, чтобы вспомнить нужное слово. Вы даже начнете привыкать к этому, научитесь хохотать с друзьями над своей забывчивостью. Пока однажды, забыв отчество своей бабушки, не покроетесь холодным потом при мысли, что вам некому его напомнить. И в каком часу вы родились. И про ваши первые прививки. Первое слово.
Почти все «первое» уступит время «очередному». И вам останется только продолжать считать — людей, минуты, шаги.