Как сказал австрийский психолог и психиатр Альфред Адлер, «нормальные люди – только те, которых вы мало знаете». Почему мы, вполне вменяемые люди, испытываем “страх одиночества”, ломаем голову по поводу того, стоит ли “понимать и прощать” обидчиков, какие живые мертвецы похоронены под нашими обидами и как не перестараться с любовью к себе?

На все эти вопросы отвечает дипломированный психолог и автор докторской диссертации об адаптации русскоязычных эмигранток в Великобритании «Женщины двух перестроек. Разговор о психологии адаптации» Татьяна Винсент.

– Татьяна, в мире интернет-психологии сейчас особенно популярны пошаговые рецепты вроде “10 способов удивить мир” или “15 причин не изменять мужу с начальником”. Давайте и мы попробуем вместо пространного интервью устроить такой блиц-турнир. Скажем, пять вопросов к психологу от читателей “Бизнес Курьера”?

– Давайте.

– Итак, как избавиться от страха одиночества?

– Никак. Это так же невозможно, как избавиться от страха высоты и громких звуков. Человек – существо стадное, общественное, вне группы он обычно погибает, поэтому страх одиночества вполне логичен с точки зрения эволюции. Недаром одиночные карцеры всегда считались одной из самых мучительных пыток.

Другое дело, что скрывается под так называемым “страхом одиночества”. Страх смерти или беззащитной старости? Боязнь быть отверженным? Привычка прятаться от собственной душевной неустроенности в социуме?

Кстати, любопытно, что в английском языке слово “одиночество” имеет несколько значений. Кто-то сказал: “Loneliness is the poverty of self; solitude is the richness of self” (Одиночество — нищета личности, тогда как уединение — её богатство, May Sarton, прим. The Business Courier). Как видите, в обществе, которое продвинулось на пути к индивидуализации гораздо дальше, чем мы, “серое” тоже имеет множество оттенков.

– Существует мнение: “Научись любить себя, и все получится”. Так ли это?

– Любовь к себе уже не в тренде. Люди пресытились голливудской мечтой о суперсамодостаточном человеке, который вырастает в атмосфере абсолютной любви и лишен элементарной самокритики. Подобные особи не интересны как личности и не слишком полезны обществу. Сейчас интересен человек ищущий, рефлексирующий, в чем-то даже слабый. Можно сказать, что слабость – это новая сила. Помощь слабому – это новая любовь к себе.

– Где проходит грань между эгоизмом и любовью к себе?

– Если мы говорим о нарциссизме, то у него широчайший спектр проявлений, и порой грань между нарциссизмом и здоровым эгоизмом настолько тонка, что ее можно стереть одним пальцем. Тут главное – вопрос функционирования. Если любовь к себе не становится помехой, не отравляет жизнь вашим близким и соседям, то пожалуйста, любуйтесь на себя в зеркало сколько угодно.

Другое дело – нарциссизм клинический. В этом случае речь идет о манипулятивности, вышедшей из-под контроля тревожности, равнодушии к окружающим, которое возводится в абсолют, даже в ущерб собственным интересам. Тут за гордым профилем и лавровым венком скрываются нечеловеческие муки.

– Как не зацикливаться на обидах, научиться прощать?

– Ох, если бы вы знали, сколько ко мне на приемы приходит людей, который отчаялись “понять и простить”. Доморощенные психологи прописывают так называемое “прощение” как панацею от всех бед. А ведь, по сути, так мы предаем собственные чувства, отказываем себе в праве на боль, печаль, страх, агрессию в конце концов!

Знаете, обида – совсем неплохая штука. В первую очередь, это действенная психологическая защита. Если мы обижаемся, это значит, что мы критически подходим к тому, что с нами произошло. Другое дело, что за обидой всегда скрывается страх. Так вот, “прощая”, мы в буквальном смысле слова закапываем свои страхи живьем. Но будьте покойны – пробьет полночь, и они восстанут, эти ваши живые мертвецы. Бу!

– Чего в перфекционизме больше – плюсов или минусов?

Перфекционизм безусловно будет абсолютно жирным плюсом для тех, кто окружает перфекциониста и пользуется плодами его неусыпной тревожности. Перфекционисты двигают вперед прогресс, порождают и побеждают дедлайны, сгорают дотла на работе, инициируют прорывы, бросаются на амбразуры и даже в старости рвутся помочь своим великовозрастным детям, толкая перед собой термос с бульоном.

Я бы сказала, что перфекционизм, желание контролировать все и вся, гиперответственность – это своеобразная болезнь века. Это тяжелый Сизифов труд без перерывов, который практически не приносит удовлетворения.

Подводя итог, скажу так: перфекционизм – не плюс и не минус, а большой вопросительный знак, обращенный к себе, к праву на свое “простое” существование. Но без вопросительных знаков история человечества была бы не такой интригующей, правда?